Уродка: и аз воздам - Геннадий Петрович Авласенко
А может и не малец это вовсе, а девчушка… у малышей из посёлка куда сложнее с первого взгляда пол определить, нежели, скажем, у наших детишек из резервации. С лица они и вообще совершенно одинаково смотрятся… а платьев или, скажем, юбочек даже их взрослые женщины никогда не одевают, нет в посёлках такого обычая, в резервациях лишь и остался…
Так что единственный выход точно определить: мальчик перед тобой или девочка – штанишки немного приспустить и там посмотреть.
Конечно же, ничего подобного я делать не стала. Вздохнула лишь тяжело, выругалась (сначала мысленно, а потом и вслух) и, подхватив мешок левой рукой, двинулась прямиком к подземному своему убежищу.
* * *
Оказавшись, наконец-таки, дома (а подземное убежище это и являлось для меня самым настоящим и единственным пока на сегодняшний день домашним очагом), я первым делом вывалила ребёнка из мешка на кровать в спальне, а потом вышла в зал и там сама «вывалилась» из скафандра. И с превеликим удовольствием даже. Не потому, что испытывала в скафандре некие неудобства, пусть даже самые минимальные, просто не привыкла ещё к длительному его на себе ношению.
После чего приняла ванну. Горяченькую, ибо еще в самом начале сегодняшней вылазки, заглянув в избушку, при помощи насоса набрала полный бак воды, потом разожгла под ним средней величины огонь. А когда возвращалась – ещё и подбросила в почти догоревший костёр свежих дровишек.
И вот теперь вовсю пожинала достойные (и весьма приятные) плоды той моей утренней расторопности.
Ребёнка я так и оставила в спальне, а саму спальную комнату предусмотрительно заперла. Не потому, что сильно уж опасалась этого найдёныша, просто на всякий случай. Бережёного, как говорится…
Ванну я принимала долго. Даже не столько принимала, сколько просто сидела по шею в горячей воде, расслабленная, с закрытыми глазами. Несколько раз добавляла кипяточка в постепенно остывающую воду… и настолько захватила меня приятная сия процедура, что напрочь из головы всё вылетело, в том числе и пацанёнок этот поселковый…
В том, что это пацан, а не девка, я убедилась самолично, перед тем, как из спальни окончательно выходить. Впрочем, в тот момент он ещё в беспамятстве валялся…
Так я сидела и кейфовала, и даже задремала чуток… а потом до ушей моих донёсся пронзительный детский крик. Не плач, а именно крик, слезливый такой, да ещё и весьма рассерженный, ко всему прочему. Мол, я кричу, кричу, и что ж это на мой крик никто так и не спешит явиться?
Что ж, пришло, видимо, время мне пацанёнком этим вплотную заняться. Не в том смысле, что бежать на его зов сломя голову, но хотя бы просто подойти, познакомиться.
И заодно решить: что же мне дальше с ним делать?
Не торопясь, я вылезла из ванны, медленно и тщательно обтёрлась большим махровым полотенцем (из богатого арсенала Охотника мне по наследству досталось). Потом обкрутила значительно меньшим по размеру полотенцем мокрые волосы и так же неторопливо принялась одеваться.
И всё это время найдёныш не переставал донимать меня пронзительными своими воплями. А потом, после того, как я всё же вышла из ванной, внезапно замолчал.
Но зато принялся лупасить изнутри в запертую дверь. Причём не ручонками своими малосильными, а чем-то значительно более увесистым и кажется даже металлическим.
Интересно, что бы это могло быть такое?
Подойдя к двери спальни, я, немного помедлив, распахнула её настежь и… едва не обалдела от неожиданности.
В ручонках у пацанёнка был один из моих автоматов. Вернее, пистолетов-пулемётов (что, на мой взгляд, почти одно и то же).
Под кроватью он почему-то валялся… и как же я, дура набитая, могла запамятовать о нём?!
Вот найдёныш этот шустрый моей оплошностью и воспользовался.
Впрочем, стрелять в меня из автомата пацанёнок явно не собирался. Да и не знал, скорее всего, сколь смертоносное оружие в ручонках его нечаянно оказалось, решил, видимо, что это булава такая своеобразная. Потому и держал автомат за ствол, именно как булаву обычно держат…
И он не плакал, как я почему-то ранее предположила, во всяком случае, глазёнки у пацана были совершенно даже сухими, не заплаканными. И смотрели на меня узенькие эти глазёнки с такой злостью, с такой лютой ненавистью, что мне сразу же не по себя как-то сделалось.
На одно короткое мгновение всколыхнулись в глубине души все прежние страхи и тревоги, и почувствовала я себя вдруг той прежней наивной простушкой из резервации, которая на любого из жителей посёлка даже косо взглянуть опасается…
Но это мгновение прошло…
Я шагнула к пацанёнку и моментально выдернула у него из рук оружие. А потом ещё и оттолкнула подальше от двери. Хотела легонько, но немного не рассчитала, и пацанёнок, споткнувшись обо что-то, приземлился задом на пол. Пол тут бетонный и потому довольно болезненное, надо сказать, вышло у него приземление, но, что удивительно, пацанёнок и после этого не заплакал.
– Не смей прикасаться ко мне, грязная ты уродина! – вместо этого выкрикнул он, продолжая сидеть на полу и глядя на меня снизу вверх всё с той же злостью и ненавистью. Потом вскочил на ноги и добавил привычно-повелительным тоном: – Повелеваю немедленно отвести меня домой! В посёлок!
Он замолчал, ничуть не сомневаясь даже, что я сию же секунду рванусь выполнять это его наглое требование. Но я… я даже с места не сдвинулась.
Я стояла неподвижно, смотрела на этого наглого сучёнка… а злость в душе так и кипела, доверху переполняя её, так и выплёскивалась наружу…
Те малолетние гадёныши, что мне когда-то голову камнем едва не проломили, лишь немногим старше за него теперешнего были. Сейчас они, конечно же, повзрослели и такое, наверное, с зазевавшимися уродками вытворяют, что тот давний эпизод с камнем и в самом деле за невинную детскую шалость принять можно.
А у этого сучёнка ещё впереди всё. И девочкам-уродкам головы камнями расшибать, и девушек-уродок целыми компаниями насиловать зверски…
И забивать до смерти тех уродов, которые за них заступиться осмелятся! Как моего отца когда-то забили…
– Ну, чего ждёшь, уродка?! – тонким срывающимся фальцетом выкрикнул пацанёнок и даже ножкой об пол разгневанно топнул. – Ты что, не поняла, что я тебе сейчас приказал?! Домой меня обратно доставить!
